В 1773 г. в городке Тумбала — расположенном ныне в самом южном мексиканском
штате Чьяпас — испанский разведывательный дозор доложил духовному куратору района,
Антонио де Солису, что невдалеке находятся странные каменные строения, casus de piedra.
Священнослужитель не воспринял доклад всерьез, ведь «дома» могли означать лишь
примитивные хижины индейцев.
Однако через некоторое время слух о странных каменных строениях дошел до Района
Ордонеса, священника в Сьюдад-Реале. Он велел нескольким своим людям взять в
провожатые индейцев и осмотреть эти строения. По возвращении маленькая экспедиция
представила священнику восторженные описания башен, пирамид и залов, которые они
обнаружили на расстоянии всего двух лиг (= 8,76 км) от деревушки Санто-Доминго-де-
Паленке.
Ордонес составил отчет, который после долгого прохождения по инстанциям достиг
Королевской комиссии Аудиен-сия в Гватемале. Аудиенсияприказала офицеру Антонио дель
Рио более внимательно осмотреть место; она отправила с ним рисовальщика, который должен
был зафиксировать на бумаге, что за странности скрывали джунгли.
От Санто-Доминго до цели не было и девяти километров, но густые заросли
девственного леса и ненастная погода превратили путь через зеленый ад в утомительное
предприятие. Только 3 мая 1787 г. дель Рио добрался до цели. Этот деньможно считать датой
открытия Паленке. 200 лет, прошедшие с тех пор, принесли много сенсационных результатов,
но, несмотря на это, Паленке ожидает последней и настоящей разгадки.
Итак, капитан дель Рио со своим измученным отрядом добрался наконец до заросших
девственным лесом руин. Две недели ушли на то, чтобы прорубить просеки в густых
зарослях. И только после этого он оказался «посреди широкой прогалины и как зачарованный
смотрел на развалины дворца, настоящего лабиринта из комнат и дворов, который стоял на
огромной платформе из земли и обломков» [1].
На незваных гостей с оштукатуренных стен, усеянных непонятными символами и
загадочными фигурами, глядели свирепые физиономии. Повсюду стекали капли дождя. Рои
кровожадных москитов преследовали дель Рио и его людей. Капитан старался как можно
скорее выполнить неприятное задание. Быстро и решительно он приказал раскопать
несколько участков, был сделан очень грубый раскоп на первом этаже одной из башен. От его
действий археологов даже сегодня охватывает ужас.
В результате были «добыты» 32 предмета; вместе с 25 рисунками, дополняющими
доклад Антонио дель Рио, они были доставлены в Аудиенсию. В Мадриде отчет об экспедиции
вместе ящиками, в которых находились находки, пропал в ненасытном государственном
архиве. Груды развалин в Новой Испании, как на родине называли захваченные территории,
при дворе никого не интересовали.
Всем правил случай.
Через 45 лет доклад дель Рио необъяснимым образом попал в руки лондонского
книготорговца и издателя Генри Бертуда, который в 1822 г. пустил его в продажу в виде
небольшой книжки. Книжка не привлекла ни малейшего внимания. В то время археологии как
науки еще не было. Исследование старины было хобби состоятельных эксцентричных
личностей, или этим занимались авантюристы, гонявшиеся за кладами. У мира были другие
заботы, на открытия в далекой Мексике он не обратил никакого внимания. Тем не менее
лондонской книжке суждено было сыграть свою роль.
Время от времени интерес к многочисленным руинам возникал даже в мексиканских
правительственных кругах. Французу Гийому Дюпе, отставному офицеру-артиллеристу, было
поручено заняться «некоторыми развалинами». В его плане был и Паленке. Дюпе ничего не
знал об аналогичном поручении Антонио дель Рио, но с ним также был художник, профессор
Хосе Лусиано Кастаньеда. Три года, с 1805 по 1808 г., продолжалась эта достаточно серьезная
экспедиция. Для раскопок нанимались местные жители, хотя индейцы в основном и были
ненадежны.
инвентаризационная опись Дюпе была великолепно проиллюстрирована его другом
Кастаньедой. Краткое описание полученных в Паленке сведений должно было бы оторвать
мексиканское правительство от его кресел, но и здесь, на родине древних сооружений,
бюрократия проспала шанс: она отложила доклад Дюпе в долгий ящик. Впрочем, это даже
хорошо, что получилось именно так, поскольку, по всей вероятности, испанцы и мексиканцы
в диком разграблении древнего города превзошли бы сами себя. Паленке не был забыт. Эту
местность посещали путешественники и исследователи, среди них Александр фон Гумбольдт
(он был здесь в 1816 г.). Час X пробил лишь четверть века спустя.
Всем правит случай!
В истории открытия главную роль сыграл граф Жан-Фредерик де Вальдек. В свое время
он считался яркой личностью, в буржуазных кругах его даже считали «немного
помешанным». Откуда Вальдек появился, документально не зафиксировано; сам же он по-
разному описывал свою жизнь, указывая местом рождения то Прагу, то Париж, то Вену.
Пусть его репутация и не была безупречной, но его талант художника не вызывал сомнения.
В 1821 г. Вальдек встретил лондонского издателя Генри Бертуда, который хотел издать
доклад капитана Антонио дель Рио. Бертуд попросил графа сделать иллюстрации. Художник
предоставил 16 рисунков, которые все же — как мы знаем — не смогли предотвратить
провала издания.
От доклада дель Рио о Паленке Вальдек пришел в полный восторг и решил обязательно
попасть в Мексику.
В марте 1822 г. Вальдек отправился в путь. Свою семью он оставил в Лондоне. Он начал
малоприбыльный сбор пожертвований для Паленке, согласился на место в мексиканской
горной компании (рисовать для нее схемы и обзорные планы), работал, кроме того, учителем
и портретистом, а после рабочего дня делал бесконечные эскизы мексиканских древностей.
Он в самом деле казался «немного помешанным».
Правительство дало Вальдеку официальное разрешение проводить в Паленке
исследования. «Именем мексиканского правительства» он просил индейцев помочь ему в
раскопках развалин, но индейцы хотели видеть деньги, им не было дела до далекого
правительства. 3000 мексиканских долларов, все состояние Вальдека, растаяли под палящим
солнцем, как маленький кусочек масла. Но, даже полностью обанкротившись, Вальдек
продолжал свое дело. Часто брошенный в одиночестве ненадежными работниками,
измученный тропической природой, он прокладывал путь к покрытым растительностью
храмам, изо дня в день просиживал на тропической жаре с планшетом на коленях, чтобы
запечатлеть Паленке более чем в сотне видов. Чтобы укрыться от наполненного испарениями
зноя, похожих на наводнения ливней и неистово жалящих насекомых, Вальдек в развалинах
храма устроил скромный, словно для каторжников, лагерь — с тех пор как майя покинули
Паленке, это был первый человек, поселившийся здесь в каменных строениях! По сей день
сооружение, в котором обитал Вальдек, с ласковой иронией называют «храм графа»
Граф Жан-Фредерик де Вальдек запечатлел Паленке более чем на ста рисунках
Очарованный Паленке, граф Жан-Фредерик де Вальдек первым обнаружил в гипсовых
рельефах головы слонов. Такое открытие привело его к выводу, что Паленке был построен,
видимо, народом из Африки или Азии. Слоновьи головы Валь-дека — до сих пор! — приводят
ученых в замешательство. Вот уже более 12 ООО лет в Центральной Америке нет ни слонов,
ни мамонтов! Альтернатива гласила: должно быть, Паленке был построен переселившимся
сюда народом, который знал слонов... или возраст этого народа более 12000 лет.
Позволю себе добавить, что спор о слонах Вальдека не закончен и по сей день.
Специалисты, наделенные особым взглядом, с невероятной легкостью распознают в
слоновьих головах «маски богов дождя». Не страдающий профессиональной слепотой
дилетант видит, как и Вальдек, головы слонов.
На древних рельефах Месоамерики, без сомнения, имеются головы слонов. На стене
храма в городе развалин Монте-Альбан, в 250 км к юго-востоку от Мехико, я
сфотографировал голову слона с вытянутым хоботом [2]; снимок настолько понятен, что
никто не сможет молоть вздор о «маске бога дождя». Галлюцинаторным утверждением, что
слоновьи головы Вальдека — это «маски богов дождя», проблема не решается. Как случилось,
что изображения голов слонов оказались в Монте-Альбан? Между Монте-Альбан в долине
Оаксака и Паленке в лесах штата Чьяпас почти 500 км по прямой, но, возможно, оба
сооружения были возведены примерно в одно время — между 500 г. до н. э. и 600 г. н. э.
За два года, что Вальдек прожил в развалинах Паленке, он заложил мину замедленного
действия. Он неистовствовал, когда местные жители осмеливались сбивать со стен гипсовые
плиты, чтобы продавать их. Он ревниво наблюдал за посторонними посетителями, потому что
ненавидел, когда другие делали эскизы «его» зданий.
Вальдеку удалось четче проработать изображения произведений искусства майя, чем
это в состоянии сделать современная фотография
Обнищавший, измученный, но полный надежд, Вальдек весной 1834 г. отправился в
Кампече, в бухте которого в 1517 г. высадились испанцы; он надеялся, что там ему удастся
дорого продать свои рисунки. Сразу по прибытии граф узнал, что правительство,
расположением которого он пользовался, смещено, а новым правителям он не доверял. Из
предосторожности он сделал копии своих рисунков, а оригиналы доверил одному
британскому чиновнику. У Вальдека было хорошее чутье. Вскоре явилась делегация от
бургомистра, которая обыскала его багаж и конфисковала рисунки — копии! Мексиканские
газеты стали вдруг упрекать Вальдека в том, что он вел себя в Паленке как вандал и тайком
вывез сокровища. В этом не было ни слова правды.
Возмущенный и разочарованный, Вальдек покинул любимую Мексику и поселился с
семьей в Париже. В 1838 г. Вальдек опубликовал свое «Романтическое археологическое
путешествие на Юкатан », проиллюстрировав его 21 рисунком, оригиналы которых у него
остались.
На эту книгу, как и на доклад Антонио дель Рио, почти не обратили внимания. То ли из-
за таинственных сообщений из Новой Испании, то ли из-за репутации знатного
путешественника... в парижском обществе стали спрашивать небрежным тоном: «Мадам, вы
уже слышали? Говорят, что в ужасных джунглях Новой Испании существуют настоящие
каменные развалины!» Хотя специалисты по данному вопросу делали вид, что их не
интересуют рассказы Вальдека, некоторые из них все-таки заразились тайной Паленке.
Одним из заразившихся был Джон Ллойд Стивенс. Он родился 18 ноября 1803 г. в
Шрусбери, штат Нью-Джерси, США. Будучи высокоодаренным, Стивенс в 19 лет сдал
юридический экзамен в Колумбийском колледже и обосновался на Уоллстрит в качестве
адвоката. Стивенс приобрел репутацию юриста, умевшего излагать четкие аргументы в ярких
выступлениях. Казалось, ему была предначертана блестящая адвокатская карьера, но этому
помешало заболевание голосовых связок, поэтому Стивенс охотно последовал совету врачей
поехать в Европу. Еще в студенческие годы путешествия стали его страстью. Он посетил
Россию, Грецию, Турцию, Польшу, Египет и Палестину. Стивенс выучил французский и
арабский, получил в Египте свидетельство экскурсовода, писал умные, приправленные
юмором письма своим друзьям в Америку. Один из них опубликовал эти письма (правда, без
ведома Сти-венса), и адвокат вдруг стал успешным и независимым писателем,
специализирующимся на путешествиях.
В Лондоне Стивенс посетил выставку «Панорама Иерусалима» , на которой была
представлена серия картин художника Фредерика Кетервуда. Он стал искать контакты с
художником, чьи работы произвели на него столь глубокое впечатление. Через несколько
дней они встретились в чайной. Кетервуд также много путешествовал, из стран
Средиземноморья он привез целые папки с фантастическими рисунками древностей. Их
сблизила общая страсть к путешествиям. Они стали строить планы, куда приведут их новые
приключения?
Кетервуд читал доклад капитана дель Рио, а также книжку Вальдека. Стивенс был
знаком с литературой о Юкатане и читал официальный протокол расследования по делу
политического авантюриста и археолога-любителя полковника Хуана Галиндо (когда в 1802
г. он родился в Ирландии, его звали Джон). Тридцатичетырехлетний полковник предоставил
для занесения в протокол описания храмов и развалин в Центральной Америке.
Молодых людей, преисполненных страстью к путешествиям и интересом к
исчезнувшим мирам, заинтриговали подобные свидетельства бывшей высокоразвитой
культуры. Что это была за культура? Пожалуй, предки индейцев не могли построить дворцы.
Но кто же соорудил башни, храмы и пирамиды, о которых сообщали капитан дель Рио, граф
Вальдек, Дюпе и Галиндо? Новые друзья были полны решимости выяснить суть дела.
Джон Л. Стивенс вернулся в Нью-Йорк и снова стал юристом; он подал прошение на
пост дипломатического уполномоченного Соединенных Штатов в центральном офисе стран
Латинской Америки в Гватемале. Удача и связи помогли ему. Стивенса назначили
дипломатом, он получил желанный паспорт, который открывал перед ним многие двери, в его
багаже была также пачка рекомендательных писем; но, прежде всего, у него теперь была
возможность отнести на счет госбюджета значительную часть расходов по экспедиции. Тем
временем Фредерик Кетервуд приехал в Нью-Йорк. Стивенс нанял его по контракту
рисовальщиком экспедиции и гарантировал семье Кетервуда текущее содержание
3 октября 1839 г. друзья отправились в путь. Цель путешествия — руины неизвестной
культуры в Центральной Америке.
Во время двух путешествий страстные исследователи-любители посетили развалины 44
городов. Им удалось осуществить свой план: два издания (первое — в 1841 г., второе,
исправленное — в 1843 г.) имели успех в научном мире и у широкой публики. Первая книга
[3] выдержала в год выхода 12 изданий и была переведена на все основные языки мира.
Стивенс написал первый археологический бестселлер, в котором исследованиям в Паленке
посвящалось более 60 страниц.
Турист, едущий сегодня в такси или в автобусе с кондиционером к превосходно
отреставрированным развалинам, понятия не имеет, какие трудности пришлось преодолеть
Стивенсу и Кетервуду без малого 150 лет тому назад.
Как раз начался период дождей, когда друзья — в сопровождении нескольких жителей
близлежащей деревушки Санто-Доминго-де-Паленке — добрались до развалин. Девственный
лес сочился дождем и был покрыт пеленой тумана. Они даже сначала не смогли разобрать, где
находятся скрытые густыми джунглями и мхом «каменные строения».
Фредерик Кетервуд нарисовал «идиллию» проживания в развалинах
Как в свое время чудаку Вальдеку, так и Стивенсу и Кетервуду не оставалось ничего
другого, как устроить лагерь в развалинах. В первую же ночь, превращенную москитами в ад,
весь их багаж промок; от непрерывного дождя и влажности обувь, одежда и кожаные вещи
покрылись плесенью, железные инструменты — кирки, лопаты и ножи — ржавели. Все еще
не теряя чувства юмора, Стивенс писал: «Мы считаем, что ревматизм нам обеспечен».
Топоров, которыми можно было бы прорубить тропы к развалинам, не было;
единственно подходящие инструменты — мачете (заточенные с одной стороны и изогнутые
на конце ножи для рубки кустарника) были у индейцев — если те появлялись. Хотя Стивенс
платил им по 18 центов в день, они были ленивы, приходили поздно и рано уходили: «Иногда
приходило двое или трое, и один и тот же индеец редко приходил второй раз, так что за время
нашего пребывания у нас побывали все индейцы деревни».
«Мы застыли в изумлении...» — открытия в Паленке на рисунке Кетервуда
К комарам, «этим убийцам отдыха», во время работы днем присоединялись ядовитые
змеи, клещи и другие паразиты. Ночи были так же ужасны. Путешественники не могли зажечь
свечей, потому что отблеск света привлекал мириады мучителей; только дым сигар
удерживал насекомых на расстоянии.
Когда они через кустарник, мох и лианы пробились к платформам и пирамидам, то
нашли растрескавшиеся камни, которые разрушила природа, и стены, разбитые капитаном
дель Рио на мелкие осколки. Стивенс также обнаружил места, откуда дельцы украли гипсовые
украшения. Потом его восторг вызвали фигуры богов, блиставшие остатками красной, синей,
желтой, черной и белой красок. Физиономии демонов, украшенные перьями и шкурами
фигуры означали бесконечную удачу для археологов. Потрясенные, стояли они перед
стенами, на которых виднелись свирепые лица и россыпь непонятных символов. Гордо
взирающие статуи внушали благоговение: «Мы словно застыли в изумлении от выражения
веселого спокойствия и их большого сходства с египетскими статуями». Несмотря на
воспоминание о Египте, невольно возникшее у Стивенса, он сознавал уникальность культуры
народа, который некогда воздвиг Паленке. «То, что мы увидели, было грандиозно, загадочно
и весьма достойно внимания».
Стивенс увидел в Паленке грандиозное наследие народа, который вырос здесь и — без
внешних влияний и наставников — развил свою культуру до состояния высшего расцвета.
«Ничто, — говорил он, — в романе всемирной истории не потрясает больше, чем этот
сенсационный, великий и прекрасный город». Все сведения о своих открытиях Стивенс
излагал в статьях в стиле остроумной беседы, в них он демонстрировал доказательства своей
компетентности и блестящей наблюдательности. Иллюстрации Кетервуда подтверждали
иллюстратором, который принял искусство майя с его собственным стилем» [4]; даже сегодня
его документальные рисунки остаются незаменимыми, поскольку отработанных до
мельчайших штрихов деталей не может достичь никакая фотография. Таким образом,
Стивенсу и Кетервуду принадлежит заслуга «открытия эры научной майяистики» [5].
Когда Стивенс и Кетервуд терялись в догадках, делая здесь первые шаги, они даже не
подозревали о настоящих «чудесах». Еще не были расшифрованы иероглифы, не были
известны удивительные календари.
Отреставрированный церемониальный центр лежит на холмах и искусственных
платформах, которые разделены рекой Отулум на западный и восточный районы. Первое
удивление возникает из-за этой речки.
Отулум был направлен в проложенный под землей сводчатый канал, по которому
вполне могут идти рядом четыре человека; хитроумная система каналов направляла сюда же с
крыш храмов потоки дождевой воды; в нескольких метрах западнее Храма надписей вода
попадала в акведук и под землей подавалась во «дворец».
Дворец Эль-Паласио представляет собой внушительный комплекс сооружений на
насыпанной слоями трапециевидной платформе, настолько запутанный, что туристы иногда
теряют ориентацию.
Громадное сооружение разделено на дворы, маленькие и побольше, которые устроены
на разных уровнях; сегодня их называют Главным, Западным, Восточным дворами и двором
Башни; нижняя часть с южной стороны носит красивое название Субтерраниум (Подземный).
На протяженном западном фасаде доминируют пять квадратных колонн двухметровой
толщины, покрытые гипсовыми фигурами. На одном из рельефов изображен индеец в
сандалиях, привязанных ленточками к щиколоткам. Под подошвами видны самые настоящие
колесики. У кого хватит смелости, может считать это своеобразными роликовыми коньками.
В стенах есть Т-образные слуховые окна, которые якобы представляют собой символ
бога Солнца. В Восточном дворе была найдена каменная плита 2,40 х 2,60 м, на которой
нанесены 262 уникальных глифа; речь идет о датах, головах богов, мифологических сценах, а
также о людях и животных.
Гигантский дворец разделен на три главных уровня, ступенчато расположенных друг
над другом. Размеры находящегося на уровне земли нижнего уровня 100 х 80 м [7].
Дворец — запутанный комплекс сооружений
В мозгу крутятся навязчивые, как москиты, вопросы о назначении и цели
возвышающегося над Паленке Паласио. «Спрашивай разумно, и тогда ты услышишь
разумное», —-сказал со смелым оптимизмом греческий трагик Еврипид (около 480—406 г. до
н. э.). На разумные вопросы до сих пор следовали неразумные ответы: это были жилища
жрецов, женский монастырь или дворец правителя.
По всему дворцу были «стратегически» расположены каменные туалеты со сливом
Разумный ответ я услышал от Белого Медведя, старого судьи индейцев хопи в
резервации штата Аризона. Он рассказал об университете, который был в родном городе его
предков в Палаткуапи. С таким объяснением мне легче всего согласиться. Паласио
расположен в центре и имеет аудитории разных размеров; здесь имеется «проточная вода» и
несколько каменных туалетов со сливом, которые, так сказать, стратегически распределены
по всему огромному зданию.
На первом этаже, как рассказал Белый Медведь, ученикам преподавали историю их
народа; на втором этаже их обучали естествознанию и химии, а на третьем — прививали
знания астрономии и математики. Такое описание идеально подходит и для Паласио.
Из лабиринта комнат и дворов на круглом основании 7 х 7,5 м поднимается 15-метровая
башня с массивным цоколем; у нее четыре этажа примерно по 2,5 м. Широкие окна позволяют
далеко видеть по всем странам света; найденный здесь и идентифицированный глиф Венеры
указывает на использование сооружения в астрономических целях.
Конструкция башни вообще нетипична для архитектуры майя, да, эта уникальная
башня. Сегодня ее называют обсерваторией, хотя еще недавно считали смотровой и
сторожевой башней. В качестве наблюдательных постов полезнее были бы пирамиды на
холмах, поскольку они по высоте превосходят вершину «башни». Майя не знали сторожевых
башен; их города были незащищены, открыты со всех сторон. Странно, но внутри башни не
было доступа на второй этаж, очень узкая лестница вела лишь на третий и четвертый этажи.
По подземному сводчатому каналу, над которым возведен Паласио, коридоры идут
мимо кладовок. Самый длинный коридор (20 м) заканчивается возле лестницы, ведущей через
отверстие в полу в центр дворца. Исследователь Джон Э.С. Томпсон [8] предполагает, «что
эти коридоры использовались для мелких религиозных фокусов», а также «могли быть
использованы в церемониях, которые были связаны с подземным миром»; свое второе
объяснение Томпсон считает более разумным, потому что коридоры украшены рельефами, а
потайные ходы обычно не украшали. Археолог Пьер Иванофф [6] еще больше упрощает
задачу: «Следует упомянуть также о налички полуподвального этажа или скорее подвальных
помещений, которые, однако, не имеют каких-либо особенностей». Однако если подземные
коридоры не имели «каких-либо особенностей» , зачем их нужно было закладывать с таким
трудом да еще и украшать рельефами? И совсем уж неожиданным стало утверждение, что
маленькие камеры были «парилками» [5]. Сауна в климате, который и без того при любом
движении выжимает пот изо всех пор!
У кого хватит смелости, может считать, что это сандалии на роликовых коньках
Мне всегда казалось более разумным считать камеры небольшими лабораториями; они
есть к любом естествоведческом университете и обычно располагаются таким образом, чтобы
неудачные эксперименты не причиняли вреда. Подземное расположение было бы почти
идеальным. Мое предложение считать подземные камеры лабораториями совершенно
умозрительно, но всерьез говорить о «парилке» нельзя. Вероятно, скромно добавлю я, камеры
еще служили кладовыми для ценного имущества, опасных видов энергии... или же для
скоропортящихся товаров. Парилка? Надо же додуматься до такого.
Обнаружена сеть канализационных труб. Как предполагают, в то время, когда Паласио
эксплуатировался во всю, существовала еще и вентиляционная система. Согласившись с
существованием продуманной вентиляционной системы, молено ответить и на неясный
вопрос об освещении темных коридоров в подземном мире дворца: при достатке кислорода
могут гореть имевшиеся у майя коптящие смоляные факелы! Однако смоляные факелы
закоптили бы гипсовые рельефы — но копоти нет и следа. Я думаю, господам с
археологического факультета следовало бы серьезно задуматься о системе освещения майя.
До сих пор что-то важное осталось неоткрытым. Не обратиться ли за помощью в Скотланд-
Ярд?
Научная литература использует придуманные ею же названия храмов и пирамид с такой
величественной естественностью, как будто они получены от давних строителей.
Первоначальные названия всех зданий неизвестны, и даже «Паленке» не относится к эпохе
основателей города.
Испанское слово palenque означает «ограда» или «место для турниров», иногда
переводится и как «место палисадов». Специалисты считают, что название Паленке
происходит от названия расположенной рядом деревни. Когда первые испанские поселенцы
основали свою новую деревню, населенный пункт назывался не Паленке, а Санто-Доминго,
Святое Воскресение. Только 20 лет спустя священники окрестили это место Санто-Доминго-
де-Паленке. В XVI в. глухое селение в девственном лесу явно не было «местом для турниров»,
и причин считать, что в виде исключения оно было снабжено «оградой», нет никаких.
«Местом палисадов» оно тоже не было, потому что палисады были частоколом из толстых
бревен перед оборонительным сооружением, однако тогдашняя маленькая деревня Паленке
не была крепостью.
Существует ли решение этой задачи? Я предполагаю: да!
Для меня живой главный свидетель по истории майя — опять-таки Белый Медведь. Он
говорит, что во времена его давних предков это место называлось Палаткуапи, и там среди
индейцев жили качина, гости из космоса. Разве нельзя предположить, что индейцы сообщили
испанским поселенцам старое название Палаткуапи и что испанцы переделали слово под свой
язык? Так Палаткуапи мог стать Паленке, а Санто-Доминго превратилось в новое название
Санто-Доминго-де-Паленке.
Город развалин Паленке по-прежнему лежит всего в 10 км от разросшегося до городка С
а н т о -Доминго-де-Па л е н к е, расположенного сегодня прямо на железнодорожной линии
Коцакоалькос — Кампече. От крупного города Вилья-Эрмоса, столицы штата Табаско, до
Паленке можно добраться по расширенной дороге длиной 107 км (по ней курсируют
автобусы), есть также рейсовое сообщение д в у х м о то р н ы м и винтовыми самолетами.
После такого выяснения названия «Храм Креста», «Храм Лиственного Креста» или
«Храм Солнца» больше не следует считать названиями, данными строителями, они не имеют
к ним никакого отношения.
На самом верхнем из четырех уровней усеченной пирамиды стоит Храм Солнца, длина
стороны его имеющей форму квадрата горизонтальной проекции составляет 23 м. Толщина
верхних стен один метр; высота сооружения с гребенчатым украшением конька крыши — 19
м; передний конек крыши — как и боковые стены — украшен прекрасными гипсовыми
рельефами. Три входа ведут во внутреннее святилище, санктуарий. По обе стороны среднего
входа на стенах имеются барельефы с двумя богато украшенными человеческими фигурами в
натуральную величину. В небольшом помещении находится плита с изображением Солнца,
давшая название храму.
Плита с изображением Солнца — это хорошо сохранившийся рельеф 3 х 1,10 м; она
представляет собой щите двумя скрещенными, украшенными перьями копьями. Говорят, что
на нем изображено лицо Ягуара-Солнца. Я очень старался разглядеть солнце или ягуара, но не
смог. Видимо, нужно обладать взглядом специалиста, чтобы уметь понимать то, что они
написали в своих комментариях. Справа и слева от рельефной композиции стоят жрецы «на
телах рабов» [9]. Не изображены ли здесь символически боги, идущие по спине человечества?
Здесь ни в чем нет окончательной определенности.
Декорации завершаются сериями иероглифов. Известный во всем мире археолог
Герберт Дж. Спинден [10] расшифровал в надписях — наряду со сравнительно недавними
датами, такими как 613 г. до н. э. и 176 г. н. э., — дату, относящуюся к глубокому прошлому:
14 октября 3373 г. до н. э. Правда, в споре ученые сошлись на дате 11 августа 3114 г. до н. э. —
это начало календаря майя.
Храмы Паленке снабжены таким количеством дат, что даже специалисты их не
понимают. Бесспорны годы жизни правителя майя Па каля, родившегося в 603 г. и умершего в
683 г. Была расшифрована также дата гибели Паленке: последний глиф с датой дал 780 г.
Профессор Спинден расшифровал такие глифы дат:
• в Храме Креста:
в Храме Солнца:
• в Храме Лиственного Креста:
7 февраля 3379 г. до н. э.
8 апреля 3371 г. до н. э.
21 декабря 2619 г. до н. э.
25 декабря 2619 г. до н. э.
8 января 2618 г. до н. э.
20 апреля 2584 г. до н. э.
Даже если, согласно новейшей теории, от этих чисел отнять около 260 лет, все еще
остаются даты, лежащие в далеком прошлом, о которых неизвестно, почему майя
увековечили их на своих сооружениях. В эпоху тех дат, которые можно прочесть в Паленке,
не было еще никаких майя!
В растерянности решусь на тихую реплику. Старый и мудрый индеец хопи Белый
Медведь рассказал, что предки его народа переместились вверх из Южной Америки в
Центральную. Возможно, эти индейцы запечатлели важнейшие даты своей миграции?
Возможно, сомнительная исходная дата календаря 11 августа 3114 г. до н. э. обозначает день,
когда с неба спустились качина? А дата 21 декабря 2619 г. до н. э. отмечает день, в который
предки майя высадились на южноамериканском побережье, после того как их родной
континент Касскара погрузился в пучину? Не обозначает ли 20 апреля 2584 г. до н. э. начало
большого перехода с юга на север?
Этого мы не знаем. Однако с максимальной вероятностью можно исключить, что речь
могла идти о вымышленных датах без связи с реальными событиями: они слишком точны и их
слишком много. Если бы была только одна дата, которую изобретатели календаря установили
бы для вымышленного начала, то я бы, пусть и неохотно, посчитал это возможным. Но этот
загадочный букет дат, охватывающий тысячелетия, делает допущение о вымышленных датах
(специалисты приписывают этот вымысел жрецам майя) неприемлемым.
Разумеется, в Паленке были также обнаружены и расшифрованы астрономические
месячные циклы. Типичны циклы по 7260 и 144000 дней [11], но обнаружены также циклы по
18 700 или 370000 лет [12]. Расчетным путем одна надпись дает даже 455 393 401 день, а это
— без високосных лет — 1247 653 года.
Такие огромные циклы, конечно, не имеют никакого отношения к истории человечества.
Сроки в тысячи и миллионы лет сохраняются за богами.
Среди многочисленных искусно украшенных зданий Темпло де лас инскрипсъонес —
Храм надписей — самый таинственный; он расположен в юго-западном углу Паласио перед
холмом, который археологи считают естественным тектоническим образованием. У меня есть
сомнения по этому поводу. Ведь холм делится на четыре заметные террасы, на вершине храм
и развалины трех строений сориентированы по оси, продолженная линия которой проходит
параллельно нижней ступени храма и направлена точно на западную грань продолговатого
здания. Этот поросший густым лесом холм закрывает вид с юга. Но пирамиды майя всегда
стояли в местах со свободным обзором со всех сторон. Я вполне могу представить себе, что
этот, как утверждают, естественный холм скрывает археологические сюрпризы.
