Заголовки типа «Тайна письменности майя раскрыта» [10] или «Иероглифы майя
разгаданы» [11] слишком хороши, чтобы соответствовать истине: они звучат как сенсация,
однако не соответствуют действительному уровню исследований.

Один из крупнейших исследователей письменности майя, профессор Томас Бартел,
говоря о трудностях точного толкования, отмечает, что письмо майя имеет «очевидный
смешанный характер» [12], поскольку одинаковые знаки могут обозначать совершенно
разные вещи. Существуют целые иероглифические блоки, стоящие посреди текста из цифр, а
также каламбуры, «предлагающие многочисленные варианты прочтений, смысл которых
указывает на самые разные направления» [13]. Кроме того, имеются шрифтовые элементы
разного размера, «которые складываются и сливаются в новые единицы различных
размеров».

То, что сегодня создает столь серьезные трудности для исследования, было изначально
сделано преднамеренно: священные книги как своего рода тайный код предназначались
только для жрецов и посвященных; таинственные символы лишали простой народ доступа в
мистический лабиринт письма. К тому же в каждом городе, на каждой родовой территории
были иные языковые и графические формы, своего рода диалекты.

Надписи, которыми мы располагаем, перемежаются многочисленными рисунками,
которые — хотелось бы думать ^ дополняют и поясняют текст. Все, что справедливо для
кодексов, касается и более чем 1000 иероглифических текстов, найденных в ПО местах [14].
Все храмы покрыты символами и рисунками. Попытки связать их между собой потерпели
неудачу, поскольку рисунки майя не являются четкими идеограммами, когда рисунки
означают слово: «солнце» обозначает солнце, «человек» — человека, «пламя» — огонь. В
стародавние времена владевшие письменностью майя совсем не искали четкости и простоты:
они мыслили весьма метафорично и записывали свои мысли в виде трудно воспроизводимых
шифровок, например рисунок мертвого оленя обозначал «засуху», а пламя — «идею». Ну кто
может в этом разобраться?


Удивляет изобретательность майя в создании барьеров для предотвращения легкого
понимания их письма. Обычно иероглифический блок начинается с так называемого
вводного глифа, который можно сравнить с буквицей — огромной начальной буквой,
украшенной витиеватым орнаментом и завитушками. Можно было бы думать, что читать
следует слева направо. Майя поступали замысловатей. Они размещали знаки слева направо,
а также сверху вниз, а иногда глифы в расположенных рядом колонках следует читать
попарно. Буквица лишь сигнализирует: «начинать читать здесь!», ту же функцию выполняют
и вводные глифы, но они приводят в замешательство своим исполнением, которое вовсе не
является орнаментом. Иногда они имеют четкую геометрическую форму, потом вдруг
становятся многозначно абстрактными, на них может появиться птица или другое животное,
иногда голова человека, а затем мифологическое чудовище.

Без изобретения машины времени, которая позволит нам унестись в то время, когда
ученые майя изобрели письменность, мы никогда не догадаемся, какой смысл они
вкладывали в свои картинки-загадки.

«В ограниченьи виден мастер», — сказал Гете. Нам приходится ограничиваться тем
немногим, что считается известным на сегодня, но и это весьма фантастично.

Одиннадцать листов Дрезденского кодекса содержат астрономические сведения о
Венере. Из длинных рядов цифр и дат следует, что согласно расчетам майя венерианский год
составляет 583,92 дня; правда, они округлили дробное число до 584 дней, но каждые пару
десятилетий учитывали накапливающуюся погрешность. Древние индейские астрономы
манипулировали удивительными единицами в 18 980 дней, которые соответствовали их
историческому ритму из 52 лет по 365 дней. Эту сумму они делили на 73 и подставляли
тысячелетия венериан-ского цикла в численную композицию, которая в графическом виде
давала пентаграмму — пятиконечную звезду [15].

Два листа посвящены орбите Марса, четыре — Юпитера, даже его спутники не были
обойдены вниманием. Восемь листов посвящены преимущественно Луне, Меркурию,
Юпитеру, Сатурну и Венере, в точном расчете не пропущены также Полярная звезда,
созвездия Ориона, Близнецов и Плеяд, в нем учтены даже кометы [16].

В астрономических таблицах описываются не только орбиты планет! Путем сложных
расчетов в них сопоставлено взаимное положение планет между собой и даже их положения
относительно Земли [17]. Существуют периоды годов Меркурия, Венеры, Земли и Марса
продолжительностью 135 200 дней. Поистине астрономические числа в 400 млн лет древних
астрономов не пугали.

Изложенная в Дрезденском кодексе астрономия майя представляет много загадок. На
многих листах сообщается о битвах между планетами [18], а на семи листах так называемых
таблиц затмений можно увидеть каждое затмение прошлого и каждое затмение будущего. В
1937 г. известный немецкий профессор Герберт Ноль-Хузум писал в «Журнале этнологии»:

«Таблица затмений составлена настолько гениально, что за сотни лет каждое отдельное
вообще возможное на данной территории затмение, а, кроме того, любое другое невидимое,
теоретическое затмение можно установить с точностью до одного дня и прочесть о них» [19].

Некоторые исследователи слушают все это с неудовольствием. Как мог народ, который
приносил людей в жертву даже при игре в мяч, иметь науку, далеко опережавшую свое
время? Откуда «дикари» получили свои фантастические знания? Кто научил их вычислять
орбиты планет? Какой дух внушил им, что небесные тела движутся относительно друг друга
в поддающейся исчислению корреляции? Когда Марс находится в точке X, где тогда
находится Венера по отношению к Юпитеру? Индейцам майя это было известно. Откуда?

Из продолжавшихся сотни лет наблюдений, от маниакального стремления создать
совершенный календарь, от своеобразной страсти к математике, отвечают археологи.

Само собой разумеется, что людей каменного века завораживали светящиеся точки на
небе. Можно согласиться и с тем, что жрецы и астрономы майя делали отметки на камнях
или коре деревьев о восходе и заходе ярких звезд. Накопленный за столетия опыт,
передававшийся из поколения в поколение, вполне мог вылиться в астрономические
таблицы.

«Только тут, вот незадача, получилось все иначе», — срифмовал Вильгельм Буш.

Майя жили на территории, которая в метеорологическом отношении никоим образом
не была пригодна для постоянных наблюдений за небесными объектами. От влажных лесов
поднимался туман, который все покрывал пеленой. Плотные тропические тучи не менее
шести месяцев в году закрывали небосвод. Астрономам же для подтверждения, что мир по
утрам и вечерам находится в порядке, требуется регулярно наблюдать восход и заход
определенных небесных тел. Первое условие при этом — хорошая видимость. Но для такого
подтверждения en gros et en detail7 астрономам майя нужны были не только Солнце и Луна,
но еще и планеты.

При наблюдении с Земли не так-то просто включить планеты в закономерности
годичного звездного календаря: поскольку сама Земля движется вокруг Солнца по
эллиптической орбите, а другие планеты тоже не стоят неподвижно, всякое наблюдение
связано со сдвигом во времени. Что касается Венеры, то она появляется в одной и той же
конфигурации один раз в восемь лет, Юпитер — раз в двенадцать лет. В Дрезденском
кодексе приведены астрономические исходные точки, которые повторяются один раз за 6000
(!) лет. С помощью каких чертовских уловок майя пришли к точным расчетам,
охватывающим тысячелетия?

Даже в свободомыслящей классической Греции, богатой блестящими математиками и
гениальными философами, считалось кощунством утверждать, что Земля движется вокруг
Солнца. Анаксагор (около 500—428 гг. до н. э.) был обвинен в безбожии и выслан из своего
родного города, когда объявил, что Солнце представляет собой раскаленный камень [20].
Птолемей Александрийский (около 90—160 гг.), располагавший данными наблюдений за
небесными объектами в Египте и Вавилоне за несколько сотен лет, ставил Землю в центр

основной труд «De revolutionibus orbium coelestium »(«Об обращениях небесных сфер»)
вышел в свет в год смерти астронома. Коперник посвятил книгу папе Павлу III, но, тем не
менее, она попала в индекс книг, запрещенных католической церковью. Опираясь на идею
Коперника, Джордано Бруно (1548—1600) осмелился объявить о единой системе мира.
После семилетнего заточения судьи инквизиции оправили философа и астронома на костер.
Тихо Браге (1546—1601), которому датский король Фредерик II на острове Вен построил
астрономическую обсерваторию, был самым крупным астрономом-наблюдателем до
изобретения телескопа. Со своими сотрудниками он занимался прежде всего наблюдениями
за Марсом невооруженным глазом, которые послужили основой для научных выводов его
преемника Иоганна Кеплера об орбитах планет. Коперниковской системе мира Браге
противопоставил свою точку зрения, что Солнце и Луна вращаются вокруг Земли, которая
находится в центре.

И только Иоганн Кеплер (1571—1630) усовершенствовал копер-никовскую систему
мира в соответствии с законами планетарного движения, названными позднее его именем,
которые опровергли гипотезу, что орбиты планет должны быть круговыми. Придворный

математик Галилео Галилей (1564—1642)

в собственной оптической мастерской

сконструировал для астрономических наблюдений телескоп. С его помощью он увидел горы
на поверхности Луны, изобилие звезд на Млечном пути, фазы Венеры, спутники Юпитера и
пятна на Солнце. Галилей с таким рвением выступал во Флоренции за систему Коперника,
что церковь — по воле которой Земля должна была оставаться центром мироздания — в
1633 г. привлекла его к суду. Галилей был вынужден поклясться, что не будет
распространять свои научные выводы ни в устной, ни в письменной форме.

Бросаются в глаза два обстоятельства: великие астрономы могли руководствоваться
опытом и результатами... и все же не всегда приходили к безошибочным выводам.

Кажется, что майя с самого начала обладали точными астрономическими знаниями,
словно таблицы с данными и вычислениями орбит наших планет свалились им с неба уже
готовыми!

Можно ли вообще поверить, что майя знали орбиту Земли вокруг Солнца с четырьмя
цифрами после запятой — 365,2421 дня! Эта цифра точнее, чем по нашему григорианскому
календарю, который оперирует с 365,2425 дня. При расчетах на компьютерах современный
период обращения получается равным 365,2422 дня.

Майя с непостижимой точностью обращались с гигантскими циклами в 374 440 лет.
Данные орбиты Венеры были известны им с такой точностью, что за столетие они
расходились менее чем на полчаса, а за 6000 лет всего на один день.

В этой связи британский астроном профессор Майкл Роуэн-Робинсон констатирует:
«Подобные соответствия достигнуты в западной астрономии только в последнее время» [21].

А американский археолог Сильванус Грисвольд Морли (1883—1948), который много
лет занимался исследованиями

Юкатана, обнаружил город майя Уаксактун и руководил раскопками в Чичен-Ица,
отмечал:

«Каждую дату своей хронологии древние майя умели определять с такой точностью,
что повторение происходило лишь через 374 440 лет — это интеллектуальный подвиг для
всякой хронологической системы древнего или современного происхождения» [22].
Видимо, во времена возникновения майя было нечто неизвестное. С помощью одних
только расчетов нельзя определить, что каждые 6000 лет орбиту Венеры следует «перевести»
на один день назад. Расчеты возникают не на пустом месте, они являются результатом
предыдущих наблюдений. Собственно говоря, трудно представить, сколько потребовалось
поколений с абсолютно безошибочной передачей данных, чтобы с полной достоверностью
получить результат, что каждые 100 лет орбиту Венеры следовало корректировать на полчаса.

Ныне для подобных расчетов могут потребоваться несколько лет, считают астрономы.
Такое возможно в оснащенных самой современной электроникой обсерваториях, которые к
тому же располагаются на большой высоте в специально выбранных местах с чистой, всегда
безоблачной атмосферой, но отнюдь не в джунглях! Глупо, но то и дело приходится
повторять, что у майя не было измерительных приборов и радиотелескопов, этот народ жил в
каменном веке и даже не знал металла.

«Ничего подобного! — раздается голос с сияющих высот башни из слоновой кости. — У
астрономов и жрецов майя было бесконечно много времени, они могли сидеть на вершинах
крутых ступенчатых пирамид, предположительно, скрестив ноги и уставившись вверх.
Поэтому оттуда им не составляло труда вычислять углы орбит планет». Это говорят люди,
которые 11x17 умножают на калькуляторе! И металл им был известен, в конце концов,
найдены золотые фигурки.

Постойте, уважаемые друзья-оппоненты! Высокие ступенчатые пирамиды были
построены уже потом, когда существовали расчеты для календаря, ведь пирамиды майя
были сориентированы главным образом по календарным датам.

И золото было обнаружено в более позднюю эпоху! Грандиозные пирамиды, храмы и
города все без исключения были построены «первобытным» народом каменного века.

Сколько же поколений жрецов и астрономов должны были проторчать на вершинах
пирамид, прежде чем они спустились вниз с данными орбиты Венеры в руках?

Джон Эрик Сидней Томпсон (1898 г.), известнейший в мире исследователь майя,
посвятивший свою жизнь изучению календаря и хронологии майя и проводивший полевые
археологические работы на территории их проживания, придерживался той точки зрения, что
данные об орбитах опираются на наблюдения в течение сотен лет:

«За восемьсот лет существуют только пять нижних соединений8 Венеры, и потому жрец-
астроном за тридцать лет своей зрелости — майя не были долгожителями — при
благоприятных условиях мог наблюдать примерно двадцать гелиакических9 восходов. В
действительности из-за плохой погоды их число могло сократиться примерно до десяти.
Кроме того, майя устанавливали гелиакические восходы через четыре дня после нижнего
соединения, и нужно было иметь очень острое зрение, чтобы разглядеть планету, когда она
так близко от Солнца. Если на четвертый день наблюдатель не обнаруживал планету, его
наблюдения могли разниться на один день. Он должен был также вычислять отклонение
планеты от среднего значения в 584 дня между гелиакическими восходами и учитывать его.

В таких неблагоприятных условиях необходима была работа многих поколений
наблюдателей, чтобы достичь предельной точности майя — отклонения всего на один день за
более чем 6000 лет!» [23].
Положение двух небесных тел на одном градусе долготы.

Гелиакический (греч.: относящийся к Солнцу): ежегодные восходы и заходы звезд.

В 1949 г. профессор Роберт Хензелинг шокировал своих коллег статьей о возрасте
астрономии майя [24]. Хензелинг констатировал:

1. Астрономические и хронологические знания майя можно было получить за
относительно непродолжительное время только в том случае, «если в дополнение к ясному
пониманию периодичности видимого движения Солнца, Луны, планет и звездного неба
применялись точные методы для измерения малых углов и малых долей времени».

2. Следует признать невозможным, чтобы майя были знакомы с приборами и методами,
посредством которых они могли бы проводить угловые измерения с необходимой
точностью.

3. «Напротив, не подлежит сомнению, что астрономам майя было достоверно известно
положение светил, существовавшее тысячи лет назад, по их виду и дате».

4. «Это было бы непонятно, если бы в то давно прошедшее время, т. е. за тысячи лет до
начала нашей эры, соответствующие наблюдения не были бы произведены где-то кем-то и
надежным образом переданы будущим поколениям».

5. «Такие достижения и такая воля передать будущим поколениям непременно
предполагают, что уже в то давно прошедшее время произошло очень длительное
развитие». Хензелинг делает вывод, что астрономию майя можно однозначно отсчитать в
обратном направлении до «первоначальной нулевой даты » , уходящей в девятое
тысячелетие до нашей эры — ровно к началу июня 8498 г. до н. э.

Со времени заявления Хензелинга прошло больше 30 лет, и ученые проверили расчеты.
Сегодня они единодушно пришли к мнению, что мифическую нулевую дату следует
назначить на 11 августа 3114 г. до н. э.

Что же произошло в этот день?

И почему то, что произошло, случилось именно 11 августа 3114 г. до н. э.?

Чтобы развеять туман над более чем пятитысячелетним прошлым, нам следует заняться
календарем майя и внимательно его рассмотреть.